Семейный и детский психолог Наталья Барложецкая, обладательница титула «Лучший психолог года» расскажет, как наладить родительско-детские отношения, если они дали крен, как справиться с подростковым негативизмом, и можно ли заинтересовать реальностью того, кто погряз в виртуальном мире.
Марина Ланская:
Здравствуйте, это программа для родителей «Учимся растить любовью» и я, Марина Ланская. Недавно с визитом в Санкт-Петербург из Москвы приезжал известный детский семейный психолог Наталья Барложецкая. Наталья — обладательница титула «Лучший психолог года» и автор книг издательства «Никея». На этот раз Наталья провела мастер-класс для родителей по воспитанию детей и дала полезные советы нашей съемочной группе.
В Петербург семейный психолог Наталья Барложецкая приехала не только для того, чтобы познакомить читателей с книгой с книжными новинками. Ее задача — показать широкой публике, что психология — это не страшно, а полезно и увлекательно. Не все могут решиться отправиться на прием к специалисту, а на подобных встречах можно получить ответы на многие вопросы воспитания детей. Можно, например, узнать, правильно ли мы хвалим нашего ребёнка и нужно ли его подстегивать критикой.
Наталья Барложецкая:
— В современном обществе у нас достаточно хорошо воспринимается похвала, мы умеем это делать. К сожалению, очень часто похвала бывает либо личностно-ориентированной — это те самые слова, например, «ты супер, ты молодец, красавчик» и так далее. К сожалению, на самом деле эти слова не поддерживают ребенка, они просто дают ощущение того, что да, всё хорошо, но вроде бы и неплохо. А если эти слова, например, произносятся слишком часто, то похвала вообще нивелируется и перестает быть значимой. Я всегда за то, чтобы использовать похвалу не личностно-ориентированную, а предметно-ориентированную — когда мы оцениваем не самого человека, потому что ребенок является самоценностью независимо от того, что он и как он это делает, а объектом похвалы или критики является результат его деятельности, что мне кажется наиболее логично. При этом критика всегда должна быть сдобрена определённым буфером вот этой вот похвалы и позитивного настроя. Самый простой способ — это «похвала- критика -похвала». При этом количество критики должно быть значительно меньше, чем количество похвалы. Например, первая похвала может выражаться просто в благодарности того, что ребёнок сделал какую-то работу и решил эту работу продемонстрировать и показать — уже это является одобрением действия ребенка, что в общем-то, является похвалой. Затем идёт критика. Лучше всего, если она будет относиться не к общей работе (« грязно» или «мог бы постараться побольше»), а лучше, если она будет относиться к каким-то конкретным вещам, которые, например, ребёнок может исправить, или добавить, или наоборот, убрать. И потом необходимо всё-таки сдобрить это благодарностью и похвалой, собственно говоря, того, что получилось: «теперь рисунок достоин выставки, можно положить его в папку наших лучших работ» — и тогда это уже становится каким-то богатством, которое будет откладываться у ребенка как копилочка того, что я умею это делать, я могу, и я это делаю хорошо.
Когда у нас первый блин получается комом — нас не ругают, нам помогают сделать другой. И мы очень гордимся, когда в конце концов эти блинчики получаются красивыми, ажурными и вся семья с удовольствием ест и радуется. Мамам и папам нужно абсолютно также относиться к тому, что делает ребёнок. Сначала это всегда будет не очень хорошо, но выразить благодарность очень важно, иначе потом эти блины не захочется печь.
Марина Ланская:
Хвалить малыша за старание это естественно и легко. С подростком терпения у родителей не хватает. Тем более, что родительское одобрение для ребёнка в этом возрасте уже не столь важно. Авторитет родителей чаще всего падает.
Наталья Барложецкая:
— На первый план выходят две других личности. Первая — это личность какого-то лидера, на которого ребенок хочет быть похожим, какое-то авторитетное лицо, чаще всего это бывают не родители. Это может быть тренер, это может быть подросток, который на 2-3 года старше, но который обладает какими-то лидерскими качествами. Очень часто именно в этот период ребенок стремится стать частью какой-то неформальной группировки и подходить под критерии этой самой группировки, и действовать можно через этих, авторитетных для ребёнка людей. И именно поэтому я говорю: никогда не стремитесь к тому, чтобы ребёнок проводил время где-то на стороне. Наоборот, приглашайте к себе его друзей — даже если они вам особенно не нравятся. Вы будете как минимум этих друзей знать, и знать, чем ваш ребёнок живёт. И еще на один план очень важный для ребёнка выходит, собственно говоря, общение с этими сверстниками и мнение сверстников о его успехах и неудачах. И если вы, например, погрузили ребенка в мир, где все построено как раз вокруг достижения успеха, то нужно найти тот успех, который будет ребёнку по силам. Не получается у нас математика — идём в спорт. Не получается у нас ни математика, ни спорт — идем в живопись, идём в танцы, и на протяжении всего периода дошкольного и начальной школы основная задача и цель родителей — найти то, в чем ребёнок всё-таки может достигнуть успеха, и тогда уже на этом успехе строить уже и всё остальное.
Например, в советской системе воспитания на тренировки не допускались дети (по хоккею, по гимнастике), у которых были неудовлетворительные оценки. Ребёнок учился не потому, что ему было интересна эта математика или география, а ему нужно было получить приличную отметку, чтобы его пустили туда, куда ему крайне необходимо. У меня, например, в семье была система наказаний, которую я применяла к своим мальчишкам. Юра у меня очень любит футбол, и ему нельзя было выходить играть с ребятами, пока он не сделает все абсолютно уроки. Если у нас были какие-то неудовлетворительные отметки, то нам нужно было их закрыть, и тогда получалось разрешение идти играть. Или, например, Саше я запрещала читать – значит, вечером без книги. Но тут надо иметь в виду, что все то, что мы ребенку запрещаем, становится в два раза более желаемым. Поэтому запрещать надо с умом, запрещать надо не компьютеры, запрещать нужно не гаджеты, запрещать нужно не мультфильмы, а запрещать нужно то, что на самом деле вы хотите сделать самоценностью в сознании ребенка. А самоценностью мы хотим чаще всего сделать, например, успехи в спорте, увлечения спортивные, самоценностью мы хотим сделать книги, занятия музыкой и так далее. Начало нужно «напечь пирожки», чтобы ребёнку это нравилось, чтобы он включился и почувствовал свой успех в этом, а потом это можно использовать и в качестве наказания, превращая в самоценность само занятие, которым ребенок увлекается.
Марина Ланская:
Современные мамы и папы жалуются: ребёнок ничем не увлекается. Но в чём причина, кто виноват — может быть, именно мы с вами?
Наталья Барложецкая:
— Безусловно, это проблема прежде всего родителей, которые «а»: перегрузили ребёнка информацией, давая ему возможность попробовать одно, другое, третье, при этом мы прошли по верхам, не остановившись ни на чём. И — «б»: заменив собой и той активностью, которую родители считают необходимой, активность которая должна рождаться внутри ребенка самого. Мы заменили абсолютно всё внешней мотивацией вместо того, чтобы рождать внутреннее желание, внутреннюю мотивацию к действию самого ребенка. Для этого есть очень хороший рецепт. Снимите с себя ответственность за всё то, что делает ребёнок. «Он же сядет, и не будет делать вообще ничего!» Да, но когда он начнет это делать, он будет это делать сам, а не потому, что сзади стоите вы и заставляете его это делать. Многие родители, которые очень поздно поняли этот урок, оказываются уже в состоянии, когда приходят, постфактум: «Вы знаете, он каждое утро уходил в институт, но оказывается что он до него не доходил!» Я говорю: «Потому что когда вы учились в школе, вы контролировали — вы его приводили, вы его встречали, классный руководитель вам звонил — дошел до школы или не дошел, а когда ребенок оказывается самостоятельным, он наконец-то понимает, что вот здесь я могу хватануть этой свободы, и никто не меня не станет контролировать, никто не станет настаивать, и так далее. А внутреннего желания получать новую информацию, получать профессию, у ребёнка просто не родилось, ему не дали родители. Родители решали, куда он будет поступать, что он будет делать, куда он будет ездить. Он с этим не согласен, и однажды он просто сидит перед родителями и говорит: «Да, я туда не ходил» — «А куда ты уходил каждое утро?» — «Гулял». Ему нужно было время на то, чтобы не заниматься с репетиторами, не бегать по дополнительным занятиям. Пока это возможно, родители заставляли его это делать. Но однажды настанет тот момент, когда взрослый человек уже не сможет заставить своего ребенка это делать. И тогда начнётся протест и полный отказ от действий.
Поэтому пока мы в самом-самом-самом начале, нам нужно обязательно найти какой-то рычаг, который внутренне родит то, что я хочу делать. А родить это опять же можно, как ни странно, не давая ребёнку возможность в младшем возрасте перескакивать с одного увлечения на другое, а наоборот, углубляя его во что-то. Например, самый простой способ — это не давать ребенку бросать кружок или секцию, в которой он занимается сейчас — вот сейчас, в возрасте 7 — 8 лет. В 19, в 12 даже это будет уже поздно. «Я больше не хочу заниматься хоккеем»- «Да, безусловно, это твоё право, чем ты хочешь заниматься?» — «Я хочу заниматься живописью».-«Отлично! Мне уже нравится, что ты не просто хочешь бездельничать, а что ты хочешь заниматься чем-то другим. Но мы купили коньки, мы купили амуницию, я потратила время на то, чтобы каждую пятницу и понедельник возить тебя на эти занятия. Твой тренер потратил на тебя время. Ты занимал место. Докажи, что ты хочешь уйти не потому, что сейчас тебе трудно и у тебя что-то не получается, а потому что тебе это просто перестало быть интересно. Как это можно доказать — приняв участие в игре, выиграв какое-то соревнование, элементарно взяв какой-то разряд. И сейчас на этом постаменте, преодолев трудности, усталость, собственную лень, отсутствие желания и так далее — вот сейчас ты добился успеха, и я готова сказать тебе — «да, мы заканчиваем с фортепьяно, и ты начинаешь сделать ещё что-то».
Но чаще всего, когда всё это преодолели, и когда ребенок понимает, что, приложив усилия и труд, ты чего-то можешь достигнуть, ребенок говорит нет. Хорошо, тогда давай еще на год, до следующего отчетного концерта, и через год мы снова вернемся, но этот год ты держишься, да?- Да. Ребёнок опять сам принимает это решение — он может уйти, но для этого нужно сделать определенные действия. А действие — это чаще всего еще труд, ещё какое-то преодоление внутренней работы над собой.
Могу сказать, что если ребёнок действительно хочет уйти — он уходит. И старшего моего сына ничего не могло своротить с пути футболиста. А вот младший однажды сказал: я больше не хочу заниматься скалолазанием, и выиграв чемпионат Москвы, стоя с медалью в руке, он сказал: «я не буду, я хочу заниматься музыкой». Всё — вопрос скалолазания был закрыт, хотя у нас были большие успехи, и мы стали заниматься музыкой, в которой тоже имеем хорошие успехи. Но это научило его преодолению.
Марина Ланская:
Наталья убеждена: маленьких детей, которые не хотят ничего, попросту нет. Потеря интереса происходит со временем при ошибках воспитания. Но поправить ситуацию возможно.
Наталья Барложецкая:
— Маленький ребёнок хочет-то слишком многого. Ему хочется одно другое, третье, четвертое попробовать, и здесь необходимо сначала определиться с кругом того, что мы можем попробовать, и маленький ребёнок чаще всего выбирает не секцию или кружок — он выбирает педагога: мне здесь приятно, меня здесь хвалят, или здесь нам хлопают, когда мы выступаем на сцене и так далее. И правильное поддержание этого увлечения, когда ребенок, может быть, даже и не хочет идти — это основная работа. Когда у нас исчезает любое желание, любая мотивация? Они исчезают в подростковый период. Это как раз попадает в 10, 11, 12 лет, когда желание мамы или желание папы уже неважно, и мы снова возвращаемся к тому, что у нас есть другие люди, которые становятся более авторитетными. И возможно, друг, подруга, тренер и так далее могут мотивировать вашего ребенка гораздо лучше, чем вы. А ещё лучше его мотивирует та группа, в которой он живёт. Я здесь обычно предлагаю: а можно ли к увлечению вашего ребёнка присоединить его лучшего друга, или, наоборот, создать какое-то увлечение для вашего ребёнка и для друга, которое они для себя ещё не открыли. В нашей полосе, например, это может быть сноуборд зимой. Пожалуйста, абсолютно молодежное, абсолютно новое — не хотите вкладывать деньги, возьмите пока что напрокат. Но если это увлечет — поддерживайте это увлечение. Абсолютно всех мальчишек легко увлекает картинг. Это вообще замечательное увлечение. Сначала сходить два-три раза, просто погонять с другом, а потом: а не хочешь ли заняться в секции, получить, в конце концов, юношеские права? Мальчишек это очень увлекает. Более того, это будет не вашим решением, если, в конце концов, ребёнок, походив три-четыре раза, потом откажется — это будет его решением, и лучше, если он откажется от сноуборда или картинга, чем потом он будет отказываться от института. Понимаете, нужно дать возможность ребенку делать этот выбор, делать самостоятельно, рождая какое-то внутреннее желание.
Марина Ланская:
Вообще, воспитание детей — это акт творчества, но творить в полную силу проще, если есть взгляд со стороны. Этот взгляд может дать психолог.
Наталья Барложецкая:
— Это как рисование картины. Каждый художник будет рисовать один и тот же пейзаж, но картины будут абсолютно разные. Кто-то сделает акцент на церквушке, кто-то сделает акцент на лебедях, у кого-то и одно и другое уйдёт на задний план, а впереди будет ромашка, на которой ползет букашка. Это просто точка зрения каждого родителя. И, наверное, иногда важно прийти к специалисту, чтобы специалист сказал: подождите, отвлекитесь от букашки — вот там стоит церковь, а вот там плавает лебедь, и обратите внимание на это, иначе ваша букашка уползет не в ту сторону, или она будет никому не интересна. И вот этот взгляд со стороны есть тот взгляд специалиста, который иногда видит в картину в целом.
Могу сказать как специалист-психолог, я обращалась к другим специалистам, к детским психологам, когда, например, проводила профориентацию своих детей. Потому что я очень боялась не увидеть полной картины, находясь на позиции мамы. Для своих детей я прежде всего мама, а не психолог, не специалист. Я пришла к другому специалисту, которому я доверяла, мы прошли полный курс тестирования. Причём я молчала — это было потребностью и одного и другого моих детей. И если с Юрой было всё понятно, оно абсолютно всё совпало, то со вторым, младшим ребенком Сашей, то, что сказал специалист, сначала ему очень не понравилось, он сказал: «да нет, ну что вы», но через какое-то время он всё равно к этому пришел. Но несмотря на то, что я тогда была согласна со специалистом, я предпочла молчать и предпочла дать ему возможность ошибиться, сделать ошибку и нести ответственность за свою ошибку, но зато потом когда он сделал свой выбор — это был уже стопроцентно его выбор, ни на кого переложить ответственность было нельзя.
Марина Ланская:
Чтобы научить ребенка принимать решение самостоятельно, необходимо дать ему возможность ошибаться, и это так непросто для родителей…
Наталья Барложецкая:
— Как научиться «выключать» немножко иногда родителей? Это очень сложно, потому что мы же всегда знаем, как лучше, мы же всегда знаем — ну зачем ты идешь, если это может привести к плохим последствиям, и чаще всего мы видим именно плохие последствия, мы видим опасности. А ребёнок, особенно подросток, чаще всего видит возможности. Это опять разные точки зрения и понимания того, что один человек видит возможности, а другой человек видит эти опасности — в силу своего возраста, и в силу своего опыта это уже первый шаг к тому, чтобы давать себе возможность замолчать и дать ему возможность сделать эту ошибку — нужно просто себе это напоминать.
Марина Ланская:
Если ребенок взялся за какое-то дело и у него не хватает терпения его завершить, можно предложить ему представить себя бегуном, а дело — марафоном. Этот понятный образ поможет подростку принять правильное решение.
Наталья Барложецкая:
— Ты можешь сойти с дистанции, но тогда ты принимаешь на себя ответственность за то, что ты сошёл, и ты не добился того, чего ты хотел этих планов, что ты остался среди тех неудачников. Потому что когда ты становился на дистанцию, ты хотел ее пробежать. Или ты можешь продолжить, но тогда ты сцепляешь зубы, испытываешь боль — и это снова твой выбор. Ты сам решаешь: ты бежишь или ты не бежишь. Боль неизбежна, страдание, выбор каждого — так же и для моего ребенка. Ему будет больно, но вот будет он страдать или нет — он решает сам.
Марина Ланская:
Иногда нужно уметь сдаваться, но так, чтобы не чувствовать себя неудачником. Этому ребёнку тоже нужно учить, и, конечно, учиться самим.
Наталья Барложецкая:
— Я всегда говорю, что отложенная цель — это не та цель, которая не достигнута. Она отложена. Всему свое время. Возможно, сейчас у тебя недостаточно физической подготовки, у тебя недостаточно интеллектуальной подготовки, у тебя недостаточно внутренней энергии для того, чтобы решить эту задачу. Но ты прекрасно справляешься с другими задачами. И пусть решение этих других задач даст тебе потом энергию для решения того, что ты не смог. Отложи свою цель. Не получается в карьере — сосредоточьтесь пока что на личной жизни. Не выходит что-то в личной жизни — займитесь здоровьем и физическим состоянием, идите в спортивный зал – глядишь, наладится и личная жизнь, и карьера. Можно просто вместо того, чтобы биться головой о стену, которая очень долго не поддается (хотя, возможно, есть и такая методика продвижения вперед, когда мы когда мы будем копать только в одну сторону), но может оказаться и так, что сделать шаг вправо — и там свободное пространство. Нужно просто вовремя уметь переориентироваться. Когда я вижу, что сил не хватает, сдаваться или не сдаваться, я говорю: отложи эту цель. Ты ее достигнешь. Может быть, когда ты достигнешь чего-то другого, ты посмотришь на эту цель и окажется, что ты ее давно уже преодолел. Сосредоточься на том, что у тебя получается. Вместо того, чтобы избегать неудач, стремись к победе. Это две очень разных позиции.
Тот же самый марафонец — когда он бежит, он понимает, что всё, он не может сейчас на конкретной дистанции, он может сдаться. Но ведь марафонский бег не один, есть ещё супермарафон, есть еще 100 километров. Просто сейчас я не могу преодолеть этот марафон, 42 км за 10 часов, но если, допустим, я буду идти, я могу его добрести за 12 часов, но мне нужно брести или я всё-таки хотел это сделать? Значит, не хватит физической формы. Значит, еще год на тренировки, и я к этому вернусь. Это, кстати, очень хорошая психология бегуна, которая позволяет нам решать многие проблемы. Вообще, бег очень хорошая визуализация того, как мы живем. Иногда можно остановиться, иногда можно перейти на шаг, иногда можно сказать: «не пойду я в гору, лучше я гору обойду». У нас всегда есть огромное количество альтернатив, при этом мы всегда все равно можем преодолеть эти 42 км — другими путями.
Марина Ланская:
Одной из потерь из причин потери интереса к жизни у подростка обычно становится увлеченность компьютерными играми и соцсетями. Они привлекают куда больше, чем двор, друзья и хобби.
Наталья Барложецкая:
— Практически каждый современный ребенок проходит через период увлечения виртуальным миром. Оно бывает очень разным. От игровых увлечений, от игр, собственно говоря, до увлечения социальными сетями, вплоть до зависимости от этих социальных сетей. Сейчас я, например, наблюдаю не такое уж большое количество самих играющих, сколько детей, которые наблюдают за играми, то есть смотрят, как другие ребята проходят эти игры. И когда я задаю вопрос: а почему ты не играешь сам? Они говорят: это интереснее. Оказывается, быть наблюдателем, созерцателем того, что происходит, гораздо интереснее, чем включаться в игру и бороться самостоятельно. Это, мне кажется, ключевое отличие вот этого нового поколения. Потому что между нами, взрослыми, на самом деле возникло уже еще одно поколение. Были люди, для которых компьютер был исключительно новинкой и способом познания, и знать Word, Excel — уже считалось быть уверенным пользователем; потом возникла история, когда мы стали подключать компьютерные игры, и стали активно в этих играх взаимодействовать, играть и так далее. И, например, тогда проходили исследования, которые мне очень нравятся, потому что они например, показывали, что дети которые играют — особенно в международные игры, быстрее усваивают английский язык, намного быстрее, например, скорость печати на английском языке у них, причём слепой печати, была выше, чем на родном языке. И получается то, что раньше давалось с огромным количеством труда, с репетиторами — ещё и не с одним репетитором, и в спецшколе английской, дается тебе, пожалуйста, — в игре достаточно легко. И более того, если ребёнок играет в наушниках и должен коммуницировать, то есть разговаривать, он приобретает настоящую живую речь, а не мёртвую, которая часто преподается в школах. В этом были свои собственные плюсы. И если мы будем говорить о степени увлеченности, то нельзя сказать, что это вот «черное- черное- черное». В любой деятельности были свои плюсы.
Но вот после этого поколения игроков выросло уже следующее поколение, которое даже не играет. Которое не участвует в активной игре — они уже наблюдают. Они даже не хотят вступать даже вот в эту, виртуальную, жизнь. И это поколение созерцателей — я еще не поняла, как мне к ним относиться, потому что очень хочется верить, что этот период созерцания перейдет во что-то более глубокое. Но наблюдая за этим, я просто понимаю, что пока что это рождает не желание что либо делать самому, а просто наблюдать. Наблюдать, как зарабатывает деньги папа, наблюдать, как обслуживает всю семью и занимается воспитанием младшего брата или сестры мама, наблюдать за всем, что происходит вокруг себя, при этом не прикладывая активного участия к тому, что происходит, но пользуясь этим. Мы надеваем одежду, пьем воду, ходим по почищенным улицам, при этом относясь с не очень большим уважением к людям, которые всё это для нас делают. И вот это уже такая настоящая большая проблема. Лучше бы уж играли, лучше уж были бы активными — пускай уж не очень положительными участниками, чем такими молчаливыми наблюдателями, которые просто отстраняются – «да живите вы как хотите, на мой век того что вы сделали, уже сделали, хватит».
Совсем недавно я группу таких подростков вывозила в Подмосковье на «курс выживания». И тут они сидят и наблюдают друг за другом около костра. Никто из них не раскладывает палатку — они сидят, они ждут, что кто-то из взрослых, что кто-то из них сам что-то начнет делать. А ничего не происходит, потому что на самом деле они вышли не в поход, а на самом деле они вышли на «курс выживания». Хорошо, костер они смогли разжечь — это им было интересно, и очень долго не могли разобраться, кто из них распакует эту палатку: а что это, а как это делать? Я говорю: не знаю. Вперед, делайте!.. И им пришлось — вот когда отсутствует полностью какая-либо возможность. Интернета нет, всё село, уже и солнышко садится, и вот, оказывается, что всё-таки кто-то берёт на себя ответственность натаскать дров, иначе потом будет холодно. Кто-то говорит: ну, ладно, давайте мы разберемся с палаткой; и оказывается, что если исключить вот эту наблюдательность – ну, сидели, смотрели на костер долго-долго, слушали птиц, общались. Дальше что? А дальше надо жить. А оказывается, даже не только жить, а выживать. И на второй день это уже были совсем другие ребята. Дров было запасено намного больше. Они просто ожидали, что взрослые, которые их сопровождали, начнут руководить и указывать; а цель взрослых была абсолютно обратной. Мы были наблюдателями, и мы были созерцателями. Семь дней — и история полностью перевернулась. Я привезла в Москву уже других детей.
Марина Ланская:
Не можете оторвать ребенка от компьютера и телефона? Не отчаивайтесь, выход есть.
Наталья Барложецкая:
— Очень много есть советов для таких родителей. Первое, например, устроить хотя бы день невербального общения. Когда мы не можем ничего друг другу сказать, мы можем друг другу только писать записки или делать знаки. Поиграть в это один день. Хорошо, этот день прошел — теперь можно поиграть в день без экранов, и вообще без связи, без телефона, без телевизора, без гаджетов — без всего. Смогли пережить этот день? Поверьте мне — даже один день очень много даёт для осознания того, что происходит.
Марина Ланская:
Безвыходных ситуаций, как говорится, нет. И даже если контакт родителей и ребёнка потерян, все еще можно изменить.
Наталья Барложецкая:
— Я это уже называю крайней мерой, но нужно собраться и уехать туда вместе со своим ребенком, где вы встанете в жизненно необходимую ситуацию общаться друг с другом. Наверное, сейчас многие родители скажут: «нет, байдарки — это не моё, походы — да вы что, это даже не близко и не про меня». Я могу сказать — даже обычная дача бывает иногда очень- очень полезной. Если вы вдвоём, и вы можете молчать один день, два, три дня, а потом захочется общения, и тогда возможно будет начать диалог со своим ребенком. Но опять же, дав ему отмолчаться тогда, когда ему этого хочется. Не обостряя отношений – наоборот, ожидая этого диалога. Есть очень хорошая рекомендация по общению с подростками, которой я всегда придерживаюсь. Представьте себе, что ваш ребёнок — это ваш коллега по работе. Вы не можете его уволить, вы не можете его заставить что-либо делать. Вы можете только находить с ним способы взаимодействия в рамках уважительных отношений с коллегой. Вы не будете смотреть в телефон своего коллеги, не будете залезать в его шкафчик, рассматривать его вещи, вы не будете задавать ему слишком личных вопросов. Представьте, что ваш ребёнок — это ваш коллега, и начните с ним общаться так.
Марина Ланская:
Прибегнув к этим нехитрым советам, вы избежите многих проблем. А если не удастся — всегда есть возможность обратиться к психологу. Хороший психолог ничего не навяжет вам, но поможет взглянуть на свои проблемы под новым углом. С вами была программа для родителей «Учимся растить любовью», до новых встреч!
Аудио-расшифровка выпуска от 11 февраля.
