Руководитель Отдела по взаимоотношениям Церкви и общества Красноярской епархии Пётр Боев — молодой священник, который начал с проповеди, а пришел к братству. Выпускник Тобольской духовной семинарии рассказал, как в студенческие годы зачитывался книгами о. Сергия Булгакова, Ивана Ильина и Николая Бердяева, почему боялся «удобной жизни», как впервые провел оглашение и с чего началось дело, которое правящий архиерей назвал святым.
«Unus christianus — nullus christianus»
Вопрос: Отец Пётр, почему Вы решили создать братство?
Священник Пётр Боев: Началось с того, что меня назначили служить в кафедральный собор и я стал говорить проповеди. Поначалу больше обращаешь внимание на то, как ты говоришь. Но со временем начинаешь смотреть на тех, кто тебя слушает. Я стал замечать, что меня слушают каждый раз новые люди, и подумал: «Как у них может сложиться целостная картина, если они постоянно меняются? Неужели люди не могут собираться на богослужение каждую неделю так, чтобы это было их жизнью?»
Я довольно много выступаю в школах, лекториях, в СМИ — и однажды меня пригласили в молодежный клуб для чтения лекций и ведения бесед. А через некоторое время, когда народ стал активно на них собираться, попросили уйти, сказав, что в моих беседах назидание преобладает над общением. Я ушел, но понял, что людям нужны такие собрания, нужно продолжение литургии, где было бы место и назиданию, и общению. И еще я убеждался, что клуб не позволяет людям выйти на личное общение, взять друг за друга ответственность, которая предполагается в церковной жизни. Да и само слово «клуб» какое-то странное: церковь — это что, хобби? И, конечно, мне хотелось, чтобы на приходе были более теплые отношения. Я прекрасно понимал, что это невозможно «спустить сверху», что такие отношения должны родиться.
Еще одной причиной, натолкнувшей меня на мысль о братстве, было то, что я постоянно встречал людей, которые нуждались в материальной помощи. Когда у меня была возможность, я им жертвовал. Но когда человеку, например, нужно было добраться до Хабаровска, а у меня в кармане не было таких денег, я думал: «Было бы нас хотя бы человек двадцать, мы бы скинулись по 300 рублей».
Все это постепенно оформлялось во что-то, что я не мог выразить никаким словом. И около года назад, когда круг моих знакомых в храме стал настолько широк, что просто перестало хватать времени на общение с каждым отдельно, я подумал: «Почему бы не познакомить их друг с другом?» Хотя все они ходили в один и тот же храм, но друг друга почему-то не знали. Мне не хотелось называть это клубом, так же как не хотелось ограничивать собрание возрастом, социальным положением. Будучи знаком с традициями русской эмиграции, зная о содружествах, студенческих движениях, братствах, которые устраивали наши эмигранты в Европе, я решил, что назову то, что получится, либо содружеством, либо братством.
Когда мы собрались и обсудили мое предложение, оно всем понравилось. Конечно, мы все не очень понимали, что это будет. Но сразу решили собираться хотя бы два раза в неделю, чтобы в течение недели восходить к воскресному дню, а не накапливать грехи.
Вопрос: А что вы делаете на встречах?
Священник Пётр Боев: Мы просто собираемся и обсуждаем за чаем определенные темы или отрывки из Библии. Если у кого-то есть какая-то проблема или кто-то болеет, мы вместе молимся за этого человека, а также молимся о братстве, о том, чтобы Господь нас соединил.
Одна встреча в неделю посвящена конкретной теме, которая всех волнует. Как правило, такие темы рождаются на самих встречах. А в конце недели мы читаем и обсуждаем Евангелие. Мы начали с Евангелия от Марка, самого короткого, и стали читать его подряд. Я обратил внимание, что на таких встречах Евангелие открывается совершенно по-новому, буквально оживает.
Люди, которые приходили на эти встречи, потом мне говорили, что благодаря этому им удалось избавиться от многих грехов. Ведь если человек действительно участвует во встрече, в том числе, в обсуждении того или иного греха, и этот грех имеет к нему отношение, то ему становится очень стыдно. Человек переживает какой-то экзистенциальный опыт и избавляется от своего греха, происходит такой катарсис. И, конечно, все это отражается и на том, как человек участвует в литургии, общается и живет.
Вопрос: Есть ли какие-то нормы церковной жизни для братчиков, определяющие границы братства?
Священник Пётр Боев: Тех людей, кого я называю братством, человек 25-30. Они регулярно собираются на литургию, как правило, на раннюю воскресную службу. Многие еженедельно причащаются. Регулярное и полное участие в богослужении — это норма, к которой мы стремимся. Я исповедую в субботу вечером после службы, чтобы на литургии люди могли полноценно молиться и причащаться. Если служить раннюю службу не моя череда, то братья и сестры потом рассказывают мне, сколько человек из братства было.
Многие люди приходят и остаются в братстве, другие приходят периодически. Еще более ста человек, видя, что приход оживает, просто интересуются, наблюдают за жизнью в братстве. Многие священники смотрят и тоже начинают говорить о братстве, что это нужное дело.
На самом деле даже встать в воскресенье утром, чтобы успеть на раннюю литургию, для работающего пять-шесть дней в неделю человека — это подвиг, а люди делают это с радостью и весь оставшийся день также посвящают Богу. Так, когда возникло братство, сразу решилась проблема с нехваткой преподавателей в воскресной школе — ребята, которые воцерковились, пожелали участвовать в этом деле. А после занятий многие из них едут помогать в детский дом. Помимо этого мы помогаем изданию одной газеты: братья и сестры сами пишут туда материалы.
Однажды ко мне подошла прихожанка и говорит: «У вас тут такая компания, а можно мне тоже с вами? У вас же молодежь, наверное, мне нельзя?» Я говорю: «Конечно, можно. У нас братство, приходите». Это очень важно для людей, особенно одиноких. И потом, у многих людей близкие не принимают их жизнь в церкви. А братство — это возможность и прийти к братьям и сестрам, которые становятся тебе очень близкими, и общаться со священником. Очень важно, что мы всегда знаем, что в такой-то день встретимся.
Вопрос: Вы говорите проповедь сразу после чтения Евангелия?
Священник Пётр Боев: Да, практически всегда, и некоторые другие священники в нашем храме тоже так делают. Проповедь наиболее уместна по смыслу после Евангелия. Я начал с воскресных дней, а теперь проповедую и на неделе, когда моя череда. В храме даже стало больше людей: многие из тех, кто работает рядом, прибегают на проповедь и в будни.
Вопрос: А на апостольское чтение проповедуете?
Священник Пётр Боев: Я стараюсь проповедовать так, чтобы затронуть и Апостол, и Евангелие. У меня в кармане обычно есть Библия. Большие смысловые отрывки зачитываю по-русски, что-то цитирую наизусть. И потом размышляю над этим, стараюсь, чтобы в это размышление включались присутствующие люди.
Как получить благословение на братство?
Вопрос: В чем Вы видите призвание Вашего братства, что для Вас приоритет?
Священник Пётр Боев: Заниматься сразу всем невозможно, и как наставник братства я вижу его задачу, прежде всего, в служении миссии и катехизации. Формы этого служения пока не ясны, поскольку братству всего год. Многие из первых членов братства только перешагнули порог храма, так что за это время они сами только воцерковились. Попадая в братскую среду, человек что-то усваивает и входит в церковь. Но так бывает не всегда. Поэтому, наверное, нужно будет специально думать об оглашении. О важности катехизации мне сказал и правящий архиерей, когда я пришел к нему за благословением на братство.
Вопрос: Можете рассказать поподробнее?
Священник Пётр Боев: Я подготовил рапорт для правящего архиерея — тогда архиепископа Антония (Черемисова), — написал, что есть такая идея — создать братство, пояснил, зачем это нужно. Были и некоторые страхи, потому что собрания вне богослужений часто вызывают подозрения. Но владыка вызвал меня и сказал: «Мне твоя идея братства очень нравится, занимайся». И к задачам, которые я перечислил, он добавил: «катехизация».
В течение Великого поста братство помогало в деле оглашения. Раз в неделю мы с двумя другими священнослужителями (отцом Валерием Шпенглером и дьяконом Иоанном Логиновым) собирали людей, которые хотели принять Крещение, оглашали их, а в Великую Субботу наш нынешний архиерей митрополит Пантелеимон (Кутовой) сам их крестил. Некоторые из них вошли в братство. Пока мы проводим оглашение именно для тех, кто собирается креститься. Но со временем и у тех, кто уже крещен, наверняка возникнет желание восполнить то, что они недополучили.
Вопрос: А как назвали братство?
Священник Пётр Боев: Я предлагал перевод слова «литургия» — «Общее дело». Владыка предложил «Святое дело». Пусть будет «Святое дело»!
Вопрос: Какими критериями готовности к крещению Вы руководствуетесь в процессе оглашения? Требуется ли от крещаемых по крайней мере соблюдение нижней границы церковности — отказ от этических смертных грехов?
Священник Пётр Боев: Да, мы придерживаемся церковных правил. Также мы предлагаем тем, кто проходит катехизацию, участвовать в литургии оглашаемых, чтобы у них появлялся опыт молитвы. По церковному уставу, с возгласом «Оглашенные, изыдите!» они покидают богослужение. Это традиционно и педагогично, поскольку человек учится участвовать в службе постепенно. Иначе, придя после Крещения на полную литургию, он просто устанет и ничего не поймет. Также они учатся молиться и дома, и на огласительных встречах.
Вопрос: Лично у Вас есть критерий, по которому можно определить, прошел ли человек оглашение, готов ли он следовать за Христом?
Священник Пётр Боев: Очень сложный вопрос. Думаю, что в этом отношении мне очень помогло братство. Когда человек постоянно находится перед твоим взором, когда ты с ним в общении, оглашаешь его, беседуешь с ним, тогда видно, насколько он понимает, о чем идет речь, просто невозможно обмануть в этих вещах. Но для этого очень важно, чтобы катехизация не стала лекторием, а была настоящим оглашением, беседой. В будущем после Крещения мы планируем проводить еще цикл тайноводственных бесед, посвященных вхождению в Церковь.
Вопрос: А есть ли какие-то требования к крестным?
Священник Пётр Боев: Крестные тоже присутствуют на оглашении. Для многих из них это становится возможностью войти в церковь по-настоящему. Я думал о том, чтобы со временем кто-то из членов братства брал ответственность за того, кто готовится к Крещению, как крестный. Но пока мы только начинаем и многие вещи делаем интуитивно.
Вопрос: А как реагируют на братство окружающие?
Священник Пётр Боев: Те, кто знают о братстве, пока отзываются о нем положительно. Конечно, были и шутки в мой адрес. У меня фамилия Боев, поэтому братство называли «Боев-Ковчег». Другие говорили, что я создал себе какой-то культ. Никакого культа нет, я постоянно повторяю, что церковное собрание — это собрание вокруг Христа. Поэтому мы читаем Евангелие и обсуждаем связанные с ним темы. Нужно просто делать дело, не обращая внимания на такие вещи.
От русской религиозной философии к православному братству
Вопрос: Отец Пётр, а как Вы сами пришли к вере?
Священник Пётр Боев: Я вырос в православной семье. У меня верующая мама, она много мне дала; очень верующие деды: у них много дочерей, которые, выйдя замуж за комсомольцев, смогли, тем не менее, воспитать детей в вере. Но именно как священник, как человек, для которого Церковь — это жизнь, я сформировался в семинарии благодаря трудам знаменитых богословов. Я считаю своими учителями о. Сергия Булгакова, о. Александра Шмемана, свою «нишу» занимают святые отцы — я постоянно обращаюсь к трудам Григория Богослова, Иоанна Златоуста. Также на меня оказали серьезное влияние Иван Ильин, Николай Бердяев и другие русские философы, одно время я их очень много читал. Из церковных авторов нашего времени на меня повлиял митрополит Сурожский Атоний.
У нас в Тобольской семинарии был очень дружный класс. Мы делились друг с другом книгами, которые читали, практически каждая передавалась по кругу. У многих был интерес к личности отца Александра Шмемана. Лично я особенно интересовался русской религиозной философией. Труды этих людей утвердили меня на церковном пути, укрепили веру, сформировали какой-то подход. Так, в плане экклезиологии на меня повлиял Владимир Лосский. Нам, конечно, говорили: «Будьте аккуратнее, потому что семинария — это одно, а на приходе придется переучиваться».
Вопрос: Кто открыл для Вас этих людей и книги?
Священник Пётр Боев: Вкус к философии мне привил просто друг — Саша. У нас в классе были очень интересные люди, мы довольно большим кругом всегда находились в тесном общении, делились друг с другом, кто что прочитал. А во время нашей учебы, в начале 2000-х годов, как раз были опубликованы очень интересные книги.
Конечно, нужно отдать должное владыке Димитрию (Капалину), который выделял порядка двухсот тысяч рублей в год на покупку литературы. Сотрудник библиотеки ездил за этими книгами в Москву. Из читального зала нельзя было их выносить, и я через свои связи брал их на ночь, читал, передавал кому-то еще. До сих пор помню дневники о. Александра Шмемана, которые лежали на выставке в библиотеке. Время самоподготовки мы проводили в читальном зале, и после отбоя тоже сидели за книгами. Килограммы кофе. Я до сих пор вспоминаю с огромной любовью и трепетным чувством это время в семинарии — когда каждая минута никуда «налево» не уходила. И эти дружеские, братские связи сохраняются до сих пор. На приходе этого, конечно, не хватало, поэтому тоже захотелось устроить что-то подобное.
Неудобные вопросы
Вопрос: А у Вас был кризис веры, переход к взрослой вере?
Священник Пётр Боев: В семинарии я постоянно задавал себе вопросы. А не пришел ли я к вере просто потому, что у нас такая традиция, потому что у меня старший брат — священник и учился в Тобольске? Не обманываю ли я себя? Может быть, я просто хочу удобной жизни? Я понимал, что если будет хиротония, то либо трудиться, либо кризис — и все, конец.
Вопрос: А где же удобная жизнь?
Священник Пётр Боев: Понимаете, ты поступил, обучение бесплатное, тебя кормят, ты здесь живешь — очень удобно! Может быть, и хиротония — это тоже просто удобно? Я спрашивал себя о вере, соотносил ее со своей жизнью. Переломный момент был на III курсе. Именно тогда я стал читать о. Сергия Булгакова, как он описывал свой переход от безбожия к вере, Бердяева, Франка, «Смысл жизни» Трубецкого — это очень интересные вещи. Они дали мне ответ, что я здесь не ради удобств, и веру, переданную родителями, преобразовали в самостоятельную личную веру.
Конечно, очень важным было и участие в литургической жизни. По благословению нашего духовника о. Зосимы мы уже в семинарии причащались почти на каждой литургии. Мы замечали, что, если не причащаешься, то служба пролетает и ничего не оставляет, то есть приходишь просто попеть, а когда стали участвовать в богослужении в полноте, стало ясно, зачем и для чего туда приходишь. Каждую неделю в пятницу у нас была братская исповедь, а причащались мы в воскресенье. То есть уже тогда мы по опыту знали, что это два отдельных таинства, что нужно уметь церковно жить между исповедью и причастием.
Вопрос: Вы не жалеете о сделанном выборе?
Священник Пётр Боев: Мне очень нравится быть священником, ведь постоянно видишь новых людей в церкви, которые рады перевороту в своей жизни. Христос его совершает, а мы — его помощники. Община для меня — это идеал, потому что без общения человек не может, как не мог и Бог, если так можно сказать. Ведь именно для общения был создан человек.
Беседовали София Андросенко, Мария Дикарева
Справка
Иерей Пётр Боев, священник Русской православной церкви. Окончил Тобольскую духовную семинарию. Клирик Свято-Покровского кафедрального собора Красноярска. Руководитель Отдела по взаимоотношениям Церкви и общества Красноярской епархии. Основатель и руководитель братства «Святое дело»
